В моём тёплом доме зимует муха Зина.

Когда я работаю за компом она прогуливается по краю экрана и проверяет мои орфографические ошибки.

Найдя очередную, начинает чистить крылышки и укоризненно вращать глазами, мол - Шо ж ты, хозяйка дома, опять дурь написала!

Ест Зина аккуратно, осторожно вытягивая хоботок и чисто подбирая им мелкие крошки хлеба. В тарелки не лезет, а ждёт, когда они попадут в мойку. А там может и нашалить от восторга. Изобилие стреляет ей в голову, как шампанское мне в висок.

Ещё Зина любит беседовать с юной божьей коровкой Клавой, проживающей в горшке с орхидеями.

Крылышки у коровки маленькие и совсем не красные, наверное от орхидеевой диеты. Иногда она выходит погулять на оконное стекло и пялится на улицу, сумрачно перебирая короткими лапками. Наверное ей не нравятся холода и дожди, хотя я думаю, что она мало в них понимает - безотцовщина с трудным детством среди людей.

Но иногда к Зине с Клавой присоединяется хромой паучок Сёма и тогда у них начинается веселье и беготня по подоконнику.

А я смотрю на них и понимаю, что мне нужно многому ещё поучиться у этой троицы.

Ну, хотя бы тому, что вместе они - сила)))

Птица Сирин

 

Подняться над вершинами деревьев снова не удалось. Плечи, налитые тяжестью, тянули вниз к земле, где давно её ждали другие.

Их было много - тёмная масса шевелилась, молча и неумолимо поднимаясь всё выше по этажам зданий, взбираясь на ветви деревьев. Пытаясь выбраться из переплетения веток, она натыкалась на всё новые, словно растущие вслед её полёту, цепляющие, удерживающие, непобедимые...

Она проснулась от тяжести в груди и долго лежала рядом со спокойно посапывающим мужем, пытаясь отогнать от себя этот сон. Он приходил к ней вот уже много лет с постоянством ненужного знакомого с тех самых пор, как она научилась летать.

Сперва только над полом комнаты, крепко заперев двери и убедившись, что никто не увидит её попыток, а затем над лесом далеко за городом в безлунные ночи, сладко пахнущие липовым цветом середины лета.

До сих пор ей не удавалось подняться высоко туда, где притяжение земли слабеет и тёплые потоки, идущие от деревьев, не поддерживают руки, мягко толкая в ладони. Ощущение воздуха, скользящего между пальцами, было сродни ощущению перил бесконечной лестницы, ведущей вверх.

До сих пор ей удавалось подняться только на первые ступени. Она бесконечно оскальзывалась на воздушных потоках и резко теряла высоту. Чтобы не упасть приходилось стремительно нестись к ближайшим деревьям и искать у них поддержки.

Ей удалось скрыть свою тайну только потому, что воздушность её никого не интересовала, хотя трудно было не заметить лёгкости шагов и бесстрашного пренебрежения высотой где бы она её не повстречала. Ей всегда предшествовал порыв ветра и, входя в комнаты, она слышала возгласы - Закройте скорее окна, сквозит!

Но это был не сквозняк, а ветер, цепляющийся за руку, как малый ребёнок, чтобы не потерять её среди чужих людей.

Может быть только муж иногда видел что-то необычное в её взгляде, когда словно отблеск вечернего света плескался глубоко в зрачке, а её лицо менялось и успокаивалось, как бывает с отражениями облаков в реке перед грозою. Он убеждал себя, что эти странности присущи всем молодым женщинам, а ей пора родить ребёнка и стать ближе к его семье.

Она вынашивала дочь, словно готовилась к дальнему путешествию в загадочную страну, а их редкие совместные полёты были наполнены такой объединяющей и сладкой силой жизни, что она не могла дождаться того часа, когда сможет передать своё умение дочери.

Девочка родилась вся в отца - такая же ладная и красивая. Осторожно прикасаясь к худеньким плечам, она пыталась ощутить вокруг них завихрения воздуха - те, которые так мешали ей самой в детстве быстро надеть пальто, перепутывали рукава и неудобно вздували подкладные плечики. Но дочь сияла здоровым светом крепкого, умного ребёнка и она оставила свои поиски ветра в её волосах.

Летели дни, и она сама всё реже поднималась в воздух вслед за ними. Она плела домашнее гнездо уютное и крепкое теперь уже непробиваемое для случайностей и перемен погоды. За каждую руку держались муж и дочь и ветру не удавалось коснуться её пальцев. Она позабыла о нём и стала всё чаще жаловаться на сквозняки.

И вот тогда сон стал приходить снова каждый раз оставляя тяжёлое чувство опасности и каменный холод в груди чуть выше солнечного сплетения. Она начала бояться высоты и дверь на балкон превратилась в грань, за которой мелко дрожали мышцы ног и захватывало дух, а люди, которые раньше не замечали её воздушности, теперь наперебой вспоминали старые времена, когда им так легко дышалось рядом с нею.

- Откройте окна! У вас такой тяжёлый воздух в квартире. Наверное, потому, что низкие потолки.

Она открывала окна и днём, и ночью, зимой и летом, но тяжёлые, плотные массы воздуха неподвижно лежали на мебели только изредка перемещаясь вслед её шагам к двери и обратно.

Дочь выросла, и её яркая женственность была так неотразимо привлекательна, что вокруг их дома забурлил водоворот встреч, расставаний и ветреных обещаний. Вновь, словно потянуло лёгким сквознячком из-под неплотно притворённой двери.

- Да ты помолодела рядом с ней, право - заметил муж, давно уже привыкший к деловому и озабоченному взгляду жены. Ему тоже иногда не хватало воздуха, но он относил это на счёт своей сердечной недостаточности.

- Раньше даже воздуха было больше - думал он усмехаясь.

И только иногда ему вспоминались отблески грозы в глазах жены и шум то ли ветра, то ли крыльев при каждом её шаге.

А дочь ушла по праву молодого, сильного существа строить свой мир по другим законам, не оглядываясь на гнездо, в котором выросла и не простив матери того ощущения единого полёта, которое та ей подарила ещё до рождения. Ей, так и не сумевшей научиться летать.

Но мать сама давно позабыла, как это делается и горизонт её дней, прежде выгнутый, словно спина голубого дельфина, превратился в плоскую линию параллельную календарной череде событий.

Она снова попыталась взлететь. Пальцы чужих цеплялись за руки, тянули вниз в чёрный шевелящийся ужас, сердце билось у горла и тяжесть в плечах не давала подняться над городом, сумрачно раскинувшемся внизу.

- Всё, больше не могу, сейчас упаду, - подумала она с тоской и вдруг ощутила, что чья-то рука мягко и уверенно тянет её вверх, прочь от сплетения ветвей - туда в недосягаемую ветреную высоту.

Она повернула голову и увидела летящее рядом Слово.